Мет Уаймен - За стеклом [Коламбия-роуд]

Взгляд Добряка Уильяма приковало что-то находившееся над другим моим плечом.

— Постарайтесь не ссориться, — сказал он с отсутствующим видом. — Даже золотые рыбки могут однажды наброситься друг на дружку.

— Не может быть, — сказала я, улыбаясь. — Или все-таки могут?

— Я бы точно разорвал всех вокруг, попади я в аквариум. — Вилли кивнул в сторону нашего дома. — Вот бы Кензо разозлился.

Я развернулась на месте, встревоженная этим именем. Картье все еще виднелся между прилавков: он так и стоял перед нашей калиткой, только теперь шептался с изможденным уроженцем Востока. В прическе этого человека виднелись перья, а руки порхали так же быстро, как и его язык. Насколько я могла судить, единственным его украшением были только скверные татуировки. Скверные в том смысле, что они, кажется, сплошь покрывали руки от запястий до коротких рукавов белой футболки. На таком расстоянии казалось, что эти руки покрыты чешуей. Сходство усилилось, когда Добряк пояснил:

— Кензо принадлежит «Рыбий глаз».

— А что это такое? — спросила я, недоумевая, с чего вдруг этот человек так размахался руками.

— Рыбная лавка, где ничего не купишь. Забыл, как это правильно называется.

— Аквариум?

— Вроде того. Там можно увидеть самые редкие виды, какие известны человеку. Такие жуткие Уродины, не поверишь.

— Ты видел?

Двое собеседников, стоявших у нашего дома, повернулись к эркеру. Картье показывал куда-то кончиком сигары, а его подручный стоял рядом, заложив разукрашенные руки за спину.

— У Кензо на каждый аквариум наставлено по веб-камере. Зайди на его сайт, сама увидишь.

— Так вот зачем он здесь! — сообразила я.

— Сдается мне, вы с Кензо снимаете жилье у одного и того же человека, как почти все в округе.

— Включая и тебя?

— Скажу напрямик: я признаю только одного домовладельца. — Когда Вилли произнес это, я повернулась, едва не ткнувшись лицом в самый пышный букет на всем белом свете: анемоны, васильки и травы всех видов, которые Добряк успел увязать вместе, пока я стояла отвернувшись. Это было роскошное зрелище, и я зарделась, услышав, что это великолепие — для меня одной. Скромно улыбнувшись, Добряк Уильям обвел одним широким жестом небесный свод над нашими головами. — Не зря провидение послало нам такой чудесный денек, так отчего не послушаться? Бери деньги и постарайся потратить их с умом.

— К десяти мне нужно быть на работе.

— Так позвони и скажи, что заболела. Никто и не узнает.

— Думаешь, стоит?

Внезапно лицо Вилли потускнело, и я поняла, что ребята решились-таки вновь присоединиться ко мне. Правда, они старались держаться подальше от Добряка и букета, словно опасались, что их будут бить.

— Ты возьмешь цветы? А то я начинаю обижаться, — сказал Вилли.

— Я должна тебе что-нибудь?

— Только уважение, — твердо ответил он. Приняв букет в руки, я с облегчением увидела, как на его лицо вернулась улыбка. — А теперь давай звони в свою контору, девочка, и оттянись сегодня по-крупному! Наслаждайся, пока можешь: начиная с завтрашнего дня тебе уже будет невдомек, кто забрел на твой огонь.

— Мы уже в эфире, как ты думаешь? — спросил Слим, едва я успела прикрыть за собой входную дверь. Он щелкнул выключателем, и мы втроем принялись озираться, задрав головы, неуверенно топчась в прихожей и моргая не успевшими привыкнуть глазами, хотя яркий свет, заливший коридор, исходил не только от лампы.

— Забудь ты про веб-камеры, — сказала я. — Ты уверен, что мы попали в нужный дом?

Мы вернулись ровно в полночь. Закатились внутрь, словно дружная ватага гуляк, вернувшихся с длившегося весь день карнавала. Первым через порог шагнул Слим, и хоть было очень темно, я могла бы поклясться, что он распахнул дверь, боднув ее лбом. Павлов шаркал вслед за ним, а я шла сзади, оберегая букет, который таскала с собою весь день. Слегка увядший и отчаянно нуждающийся в воде, но тем не менее излучающий тепло. Цветы были в хорошей форме, давая фору ребятам, которые успели изрядно пощипать липкий довесок, прилагавшийся к букету. Я ничего не могла с этим поделать. Пусть развлекаются, облегчая ношу, которой снабдил меня наш флорист и дилер, но при условии, что будут таскать мои покупки. Короче, на них легла двойная нагрузка. В коридоре, впрочем, Слим и Павлов заметно приободрились, приведенные в чувство ароматом свежей краски. Со стен исчезли царапины, куда-то делся ковер. Картье упоминал, что собирается обновить первый этаж, но это было просто замечательно.

— Неплохо, — вторил Павлов восторженному свисту Слима. — Голые половицы гораздо легче содержать в чистоте.

— У меня ощущение, что у нас побывали какие-то доброжелательные взломщики, — сказала я, осторожно продвигаясь вперед, словно в арт-галерее. — Потрясающе.

— Картье неплохо поработал. — признал Слим. — У мужика есть вкус.

— Вон она, — сказал Павлов, первым заметивший веб-камеру. — Над дверью кухни.

Камера напомнила мне золотое яичко. Линза объектива утоплена в полусфере, а торчащий сзади кабель исчезает в штукатурке. Вся штуковина держалась на стене благодаря металлической скобе-вилке. Глядя на нее, я внезапно почувствовала себя и впрямь скованно.

— Уже снимает? — спросила я, на всякий случай поправляя прическу.

— Похоже на то. — Слим глянул на часы, чтобы убедиться, что час «Икс» настал. — Отныне нам остается только привыкнуть к ним.

— Сначала я все-таки отолью, — пробормотал Павлов и направился наверх.

Слим повернулся ко мне. Утомленные глаза его покраснели, но дьявольская искорка все еще сверкала сквозь усталость.

— Быть может, совершим экскурсию? — предложил он, протягивая мне руку.

То, что мы увидели, стало кульминацией дня, о котором можно только мечтать. «Ни в чем себе не отказывайте», — сказал Картье, и с его деньгами мы действительно на славу повеселились. Я радовалась, что Добряк Уильям убедил меня насладиться жизнью, хотя и отнесся к затее нашего домовладельца несколько прохладно. Для моего брата высшим шиком стало посещение фантастически оборудованного туалета в ресторанчике, куда мы забрели на ланч. В свою очередь, Слим смог отточить навыки кровопускания, наткнувшись на только что открывшийся в одном из местных подвалов салон видеоигр «Перезагрузка». Не уверена в названии: признаться, я успела только мельком взглянуть на вывеску, прежде чем Слим лишил меня солнца, потащив знакомиться с внутренним убранством заведения.

Длинный ряд каменных ступенек привел нас в нечто похожее на переоборудованный склеп. Обстановка напомнила мне полный набор декораций какого-нибудь фантастического триллера: я разглядела в глубине хромированную стойку бара и тускло светящиеся трубки над головой. В этом подземелье все вращалось вокруг четырех гроздей мониторов, расставленных экранами наружу. Каждую гроздь облепляли индивидуумы мужского пола, что заставило меня задуматься: существует ли болезнь под названием «компьютерная зависимость»? Слим сказал, что они играют в игру под названием «Нация убийц», хотя вскоре я перестала прислушиваться к его оживленному комментарию. Вместо этого я мысленно вернулась на поверхность — точнее, в тот обувной магазинчик, что был через дорогу, — а уже через минуту оказалась там во плоти. Слим решил остаться и провести время в компании таких же, как он, светоненавистников, пока я совершаю покупки, что вполне меня устраивало. Правда, я засомневалась, насколько нормально для вполне взрослого человека самовыражаться в подобном мире фантазий, но разрешение Слиму сейчас заняться чем душа пожелает гарантировало, что он не станет возражать потом, когда мы воссоединимся, так что я продолжу убивать время по собственному разумению.

Что же до Павлова, то он вышел из уборной настолько умиротворенным, что был только счастлив отдаться на милость стихии. И не проявил видимого недовольства, когда мы со Слимом превратили остаток дня в свидание, — и это мой брат, который приложил столько усилий, лишь бы свести на нет наши отношения! Впрочем, именно Павлов заставил меня взвесить свои чувства к его соседу, пока мы приходили в себя в машине, спешившей прочь с места неосуществленного преступления. Я даже начала подозревать, что такой странный способ Павлов избрал, надеясь свести нас как можно ближе: однажды признав, что влюбилась, я теперь не могла дождаться подходящего момента, чтобы рассказать об этом самому Слиму. Мне захотелось поделиться с ним немедленно, когда мы вновь оказались дома наедине, но слишком многое зависело от правильно выбранного момента. Ведь, однажды прозвучав, эти слова уже никогда не обретут прежний вес, и я отчасти надеялась, что Слим произнесет их первым.

Войдя в кухню, мы ощутили себя на страницах модного журнала о правильном образе жизни. Здесь тоже похозяйничал наш домовладелец, и теперь у нас появились начищенные столешницы и шикарные шкафчики для посуды, мойка «Белфаст» и высоченный холодильник о двух дверцах. Яркий свет и клубящийся пар в его недрах заставляли думать, что там хранятся райские лакомства, не больше и не меньше.